Низвергающийся с потолка водяной столб стал уже, а через миг показались первые плуксы, упавшие ужасным плотоядным дождем. Попытался подсчитать приблизительное количество и приглядеться к размерам… бесполезно… тела мелькают в свободном падении, зачастую летя огромными спутанными комками. Плуксы мирно спали в своем теплом гнезде из плоти. Безмятежно дрыхли как младенцы в материнской утробе. И тут им сделали непрошенное кесарево… Они этого еще не поняли, они еще вялые и ничего не понимают…

Но много ли времени надо чтобы понять?

Раз…

Вижу над головами сгрудившихся бойцов взлетающие и опускающиеся дубины и дротики, вижу несколько топоров на длинных рукоятях.

Два…

Взмахи становятся чаще, мелькает больше оружия, в бой вступают подоспевшие. Но это угол. Много народу туда не протиснется… и как действовать стрелкам?

Три…

И будто по сигналу неслышимого нам гонга плуксы ожили. Начало их действий ознаменовалось многоголосым воем боли, взмахов оружия стало меньше. Сначала заколыхалось слишком плотное ядро, следом заворочалась остальная масса бригады.

Послышались частые щелчки – в дело вступили стрелки.

Впервые увидел странные «дощечки» в деле. Никакой отдачи, почти бесшумные, быстрые. Щелк. Щелк. Щелк. Оружие опускается, рывком что-то выдергивается – обойма? – вставляется новая. Щелк. Щелк. Щелк. Скорострельность, похоже, ограничена только скоростью нажатия пальца на… курок? Кнопку? Скорее, на кнопку, спрятанную под рукоятью. Щелк. Щелк. Щелк. Перезарядка. Обойма на три выстрела? Мало. Очень мало. Не патроны – не вижу отлетающих гильз. Хотя это может быть аналогом целиком извлекаемого револьверного барабана. Но вряд ли – слишком тихий звук. Тут не пороховой заряд. Что-то другое. Надо подержать в руках такую штуку. Эффекты выстрелов не вижу – стреляют вниз, обзор закрывают мечущиеся бойцы. Но судя по тому, как разворачиваются стрелки… сначала стояли к нам спинами, уже боком и продолжают поворачиваться, одновременно отступая.

А черт…

Сразу двух стрелков рвануло, дернуло, развернуло, а следом и уронило. И винтовки при этом… твою мать… не было печали… Подскочив к своим, дернул их вниз, заорал, перекрикивая дикий шум:

– Присесть! Не вставать!

Опустился вместе с ними, на колене скользнул вперед и в сторону. Обзор стал гораздо хуже. Рискнул привстать и коротко оглянуться. Снова опустился на колено. Прозвенела стена неподалеку. Этого и боялся. Еще звон. Крики стали ближе, похоже, постепенно льющееся с потолка живое дерьмо разливается все шире. Без работы не останемся. Звон… совсем рядом. Дернув головой, увидел катящийся по полу продолговатый предмет. Подобрал. Горячий… и шипастый… Я держал в руках толстую пятисантиметровую иглу, утыканную шипами. Внешне не повреждена. Вот оно как…

Крик… блеющий, жалобный… по соседству рухнул орк, держась за голову. Метрах в двадцати дальше, тоже у стены, вдруг резко согнулась женщина, схватилась за живот, упала на колени, уткнулась лбом в пол. Дерьмо…

Нет ничего хуже дружеского огня и нет ничего страшнее словосочетания «сопутствующие неизбежные потери». Убрав иглу в сумку, продолжил наблюдать. Стены зала звенели все чаще. Попадания приходились все ниже. Обернувшись, жестом велел лечь и распластался сам. С губ непрестанно срывались ругательства. Я костерил тупорылых придурков, не умеющих воевать. Палят во все стороны, не следя за тем, куда направлено оружие. Звон. Удар. Боль.

Дерьмо!

Дернувшись, схватился за плечо. Пальцы тоже обожгло болью. Отдернув руку, глянул, подцепил аккуратней и выдернул попавшую на излете иглу. Уловив движение, взмахнул рукой. Лязгнули о пол шипы, беззвучно забился пронзенный крохотный плукс – с мой кулак. Добил его шилом, чуть привстал. К охраняемому нами проходу со всех лап спешат плуксы. Мелочевка хромая. Среди них пара недобитков покрупнее. Гусиным шагом подлезла ближе Йорка, ударила дубиной. За ее плечо держится слепой зомби. Удар, Йорка подтаскивает пронзенного плукса, толкает локтем Баска, тот, мигом поняв положении ее руки, дотягивается шилом и вбивает его в дергающуюся тварь. Опустив свою дубину на пол, подавшись вперед, часто втыкаю шило в столь крохотных плуксов, что их можно даже назвать милыми… Умирают с одного удара. И только после смерти выпускают из пасти по одному-два склизких зеленоватых шарика. Икра… размером с ноготь большого пальца.

Гребаный звон не прекращается. Стрелки продолжают успешно попадать в стены зала. Общий шум нарастает. Взгляд на часы показывает, что бой длится меньше трех минут. За это время плуксы успели похватать икру, прорвать ряды противника и рассредоточиться по залу в поисках выхода. Бросаюсь вперед и подхваченной дубиной прихлопываю сразу трех спешащих к коридору чешуйчатых малышей. Перекатываюсь. И крупный серый плукс хватает лапами воздух, а не мой бок. Сверху прилетает дубина, тварь с перебитым хребтом обмякает, но Баск все равно бьет его несколько раз шилом.

Небольшая передышка. У нас. Кричащие соседи дерутся с тремя средними плуксами. Получается у них неплохо, но… дьявол кроется в мелочах. Слишком большой замах, слишком неподвижная позиция… и нога одного из орков оказывается в живом клыкастом капкане. Вой боли, дубину отбрасывают, и придурок хватается за плукса голыми руками, пытаясь его отодрать. Кретин! Второй, расправившись со своим врагом, решает помочь. Сначала замахивается шипастой дубиной и только потом кричит «Руки» уже опуская оружие. Тот даже услышать не успел. А дубина уже пробила ему обе руки, пришпилив к спине плукса. Вот теперь вой боли и ужаса побил все рекорды… Помощник от испуга выпустил дубину и орк-бутерброд на одной ноге с верещанием попрыгал к нашему коридору… врагу помогает, сволочь… помогает скрыться… я не позволил, за шиворот оттащив крикуна от коридора, вырвав дубину и, прикрываясь продолжающим вопить придурком от дружеского огня, добил висящего на ноге плукса. Тварь отпала, упавший на колени орк, держа перед собой негнущиеся от болевого шока закостеневшие ладони, хотел что-то сказать. Но дернулся и упал ничком. Из затылка серебряной кнопкой торчало окончание глубоко вошедшей иглы. Рухнув рядом с ним, толкнулся по полу к своим, ладонью показывая – на пол, на пол! Добравшись, улегся, примером показывая, как именно. Лечь на живот! Сомкнутыми ногами к стене! Головы обхватить руками, перед собой дубину. С Баском пришлось повозиться, но применив немного силы я разложил зомби со скоростью света.

Вовремя…

Сплошной звон показал – в нашу сторону палят все, кому не лень! Видимо, плуксы снова рванули в нашу сторону. Но какого черта вы так часто промахиваетесь, придурки? Тут ведь еще и гребаный рикошет!

Дерьмо!

Против нас свои же применили прием «огонь на подавление»! Заставили нас вжаться в пол, расплыться медузами. А плуксы продолжают бежать!

Средних размеров желтая тварь, будто пользуясь нашей вынужденной неподвижностью, бодро поскакала к коридору, волоча за собой целую гроздь икринок. В спине торчит две иглы. Дотянулся дубиной. Угодил в лапу, но зацепил. Подтащил к себе, Йорка добавила дубиной. Давя лопающуюся икру локтями, прижал плукса к полу, добили в два шила. Содрав с шипов, бросил перед Йоркой. Едва та спрятала голову за мертвой тушкой, она тут же приняли в себя иглу.

Десять секунд…

Двадцать…

И звенящие стены затихли.

Выждав еще пару мгновений, привстал, глянул с более высокой позиции. Никаких плуксов в пределах двадцати метров. Дальше… дальше залитое зеленой и красной кровью поле боя, заваленное неподвижными и дергающимися телами плуксов и орков. Вашу мать… славно повоевали! Перекатываясь в лужах, давя икряные шарики, бойцы орали от боли, стаскивая с ног и рук подыхающих плуксов, выдергивая из ран стальные иглы. Запах… медный запах крови, вонь настоящего дерьма, пота, чего-то химического… Нос забит и пасует, полностью отказываясь что-то распознавать.

Встав в полный рост, глядя в дальний угол, тихо командую своим:

– Соберите эти иглы в рюкзаки. Только незаметно! Наших плуксов оттащите к стене. Не расслабляться!