Пластиковые тарелки и кувшины со стуком опустились рядом, в ноздри ударил невероятный аромат.

– Поели? – коротко глянул на сыто отдувающихся Йорку и Баску.

– Ага… мы пройдемся?

– У вас час. Если что – найду. Где примерно будете?

– Семнадцатая клякса.

– Услышал вас.

Оставив рюкзаки, они удалились, а я обнаружил, что Рэк сидит и неотрывно смотрит на куски мяса. Нетерпеливо ждет, обливаясь слюной.

– Ешь. И рассказывай.

Жилистая лапа сцапала горячий кусок мяса, сжала, скомкала и целиком запихнула в гостеприимно разинутую пасть. Губы с трудом сомкнулись, щеки раздуло, а когда стиснулись челюсти, брызнул мясной сок.

– Так… – буркнул я, забирая свою тарелку и отодвигаясь. – Пожри нормально. А сказку расскажешь позже.

– Мгху!

– И тебе мгху. – проворочал я, ставя тарелку перед собой и любовно окружая ее компотом и бульоном. – Ага… и чего это ты скакуна своего вороного туда повела, а, система? А если я съем твоего слона? Ну-ка…

Икнув, осоловелый Рэк сложил ладони на вздутом пузе. Странно смотрятся – одна ладонь жилистая, почернелая, вся сплошь в царапинах, изломанные треснутые ногти. И вторая – розовая, с идеально подстриженными ногтями, без малейших повреждений…

– Короче так… – едва дыша, начал бывший зомби…

– Погоди, – перебил я. – Ты себя кем ощущаешь?

– А?

– Йорка – гоблин. Баск – зомби. А ты?

– Орк! – он растянул губы в хищной усмешке, показывая редкие крупные зубы. – Я орк!

– Ясно. Ну рассказывай, орк.

– Короче так…

– Погоди. Я тут шах ставлю. А затем и мат…

– Ты вообще хочешь знать мою историю или нет?!

– Да не веди себя как обидчивая дева! Ты же орк! Скрипи клыками и терпи! Вот я ставлю шах…

– Хрен тебя поймешь! То требуешь рассказать… точно хочешь знать?

– Секунду… и…. Мат!

Дополнительный приз?

Выждав, убедился – не дадут.

Со вздохом повернулся к зомби и выжидательно на него глянул:

– Че ты там бубнил?

– Ничего! – рявкнул орк. – Ты даже начать не даешь!

– Я весь внимание…

– Короче так… – осекшись, он пристально уставился на меня.

Удивленно подняв брови, я помахал ладонью – говори, орк, говори.

– Короче так… да к черту это короче! Я был одним из них!

– Бригадным?

– Верно. Сразу уточню – выше рядового не поднимался никогда. Нарекания имел, драки случались, неподчинение тупым приказам тоже. Но плуксов не боялся, от боя не бежал, днем и ночью был готов драться чем и с кем угодно. Может, поэтому меня и терпели звеньевые – а мотался я от звена к звену. Неуживчивый я.

– Сколько отмотал в бригаде?

– Полгода.

– Орком?

– Все время орком.

Не скрывая недоверия, переспросил:

– Все время орком?

– Не знаю, как сейчас, а в то время у Соплей политика такая была – держаться нейтрального статуса, слишком много боевых групп и звеньев не держать, отрядов вовсе не заводить, напирать на производственные задачи.

– О как.

– Да. Многим боевым парням эта туфта не нравилась. Особенно прыжки в статусе. Как поднимешься до ПЕРНа – следующее задание заставляют пропустить. Вся бригада теряет в статусе, на штрафы налетает, ну и ты вместе со своей группой валишься вниз на ОРН. Я как-то ровно относился к этим гребаным игрищам. Но многие роптали. А потом уходили в другие бригады или в город. Чаще всего валили в боевую бригаду Плуксорубов. И отпускали их легко. Пламя вообще много бойцов тогда не держало – одно звено и две группы. Максимум. От любой серьезной кровавой работенки напрочь отказывались.

– Сейчас все по-другому – заметил я, вспомнив недавние слова оправдывающей их фиаско Энгри:

«Мы только недавно начали входить в боевые задания. Опыта мало. Но он медленно прибывает. Сегодняшняя стрельба… из-за нее пострадали многие. Но стрелки тоже учатся. Это просто надо понять. И принять. Без накладок не бывает…»

– Да. Сопли подтянули сопли и потихоньку становятся боевой бригадой.

– Ни разу не видел никого из бригады Плуксорубов. У них нет эмблем?

– И не увидишь. Они ушли. Всей бригадой снялись в один день и ушли.

– Куда?

– Да кто бы мне сказал.

– Давно ушли?

– Я уж зомбаком ползал одноглазым и безногим. С месяц назад. Может, пять недель.

– И реально никто не знает куда ушла боевая бригада? Сколько их было?

– Под двести бойцов. И реально никто не знает. Хотя слухов море бродит по Окраине. Из фактов – однажды посреди ночи они вскрыли все свои капсулы, выгребли все добро, нагрузились, построились – и молча ушли по Гиблому Мосту. Но скорей всего, кто-то из тамошних богачей предложил им отличный контракт.

– В Дерьмотауне есть настолько богатые полурослики?

– Шутишь? Поговорку не слышал – в Дренажтаун стекается…

– …все дерьмо мира. – продолжил я.

– И все солы мира, Оди. Там бродят и бурлят бешеные деньги. Служат сейчас Плуксорезы одному из тамошних бугров и проблем не знают.

– Бугры?

– Про это лучше не ко мне. Но все знают, что Мутноводье поделено на блины-кварталы, и у каждого свой хозяин, под которым полно бугров и холмиков помельче.

– Я правильно понял – квартал над кварталом и город идет вниз?

– И вверх. Как я слышал, лучше всего представить Мутноводье как столбик толстых стальных шайб с центром, занятым огромным количеством труб.

– Ага. Вернемся к тебе, рядовой боевой орк Рэк. Служба не задалась?

– Дружба не задалась. – ухмыльнулся Рэк. – Серьезно так не задалась. Так скажу – кого бы ты не спросил из тамошних свидетелей, что в тот вечер произошло, и кто виноват – все, как один, ткнули бы пальцем в меня. Не сговариваясь, указали бы на меня. И добавили бы – он начал, он и отхватил, так что вопрос закрыт и нечего гнилье ворошить.

– А на самом деле?

– И на самом деле так. Я начал, я и отхватил. С какой стороны не ткнись – все одно вина моя. Технически.

– Хочу конкретику.

– Я неуживчивый. И грубый. Порой не слежу за языком, и слетает всякое.

– Ты перейдешь уже к сути? Ты кого-то нахрен послал? И это стало причиной? Причиной чего?

– Да не нахрен! Вернее – да, послал, но уже потом. Короче… повторю – я истинный орк. Я громкое чавкающее хамло, любящее погоготать и выпить. Ну… был таким. И шутки у меня такие же, как я сам, – громкие, чавкающие, гогочущие. Причем чем больше я выпил – тем грязнее и обидней шутки. Натура у меня такая дерьмовая. Поэтому я всегда и всех из своего нового звена в бригаде предупреждал – я наглый и неуживчивый грубый орк. Предупреждал раз десять. И последние пять раз – перед тем, как сесть с ними за стол в Плуксе после очередной драки с тварями. Тактика работала. Мое последнее звено я предупредил раз сорок. И выпивали мы с ними раз десять. И шутил я в своей милой и тактичной манере – эй, двадцатая, у тебя харя как жопа плукса, выпьем же за это, эй, орк, ты тупой как дубина…

– И звено?

– Привыкло. Пару раз выходили в коридор, доходило до мелких потасовок. Ну и проставлялся я раз пять. Наказание за грубость. На следующий день, протрезвев, всегда извинялся как умею. А затем как-то так сложилось, что две плуксодавки подряд удалось мне прикрыть от нападений нескольких из звена. Одному жизнь спас – ему плукс прямо на глотку прыгнул. Вторая бы без лица остался, но я щит подставил и клыки по металлу прошлись, а не по роже. Вроде мелочь, но бабы за красивость морды цепляются, сам знаешь. Скажи им, что дерьмо плуксов от морщин помогает – голыми руками вскроют гнездо, нагребут и обмажутся толстым слоем. Еще двоих по мелочи прикрыл, отвел удары щитом. И привело это к тому, что я остался таким же грубым и наглым, но звено…

– Окончательное привыкло. – кивнул я.